Все, чего я не сказала - Страница 42

– Я подумал, тебе пригодится, – сказал он. – Это… ну, помогает завоевывать друзей. Стать популярной. – И он погладил заглавие на обложке.

Сердце у Лидии в груди застыло льдинкой и ускакало прочь.

– У меня есть друзья, пап, – сказала Лидия, вполне сознавая, что врет.

Отцовская улыбка дрогнула.

– Конечно. Я просто подумал – ну, ты взрослеешь, старшие классы, навыки общения очень важны. А это научит тебя со всеми ладить. – Глаза его метнулись к книжке. – Она с тридцатых годов выходит. Считается, что ничего лучше об этом не написали.

Лидия с усилием сглотнула.

– Замечательно, – сказала она. – Спасибо, пап.

На другие подарки, горкой лежавшие у нее на коленях, надежды не было, но Лидия все равно их открыла. Мохнатый акриловый шарф «Орлон» от Нэта. Альбом Саймона и Гарфанкела от Ханны. От матери, как обычно, книги: «Женщины-первопроходцы в науке», «Основы физиологии».

– Я подумала, тебе будет интересно, – сказала Мэрилин, – раз у тебя так хорошо с биологией.

Она отхлебнула чаю, и от ее хлюпа Лидию по спине подрал мороз. Когда под елкой не осталось ничего, кроме скомканной бумаги и обрывков ленточек, Лидия аккуратно составила в стопку свои дары; отцовская книжка легла сверху. На обложку упала тень – отец стоял у Лидии за спиной.

– Не понравилась книга?

– Конечно, понравилась.

– Я подумал, это полезно, – сказал он. – Хотя ты там, наверное, ничего нового не найдешь. – Он ущипнул ее за щеку. – Как завоевывать друзей. Жалко, что… – И осекся, сглотнул остаток фразы: «Жалко, что у меня ее не было в твои годы». Может, подумал он, все вышло бы иначе; умей он обращаться с людьми, знай он, как им понравиться, стал бы своим в Ллойде, очаровал бы мать Мэрилин, работал бы в Гарварде. Смог бы добиться в жизни большего. – Я подумал, тебе понравится, – вяло договорил он.

Отец никогда не рассказывал про детство, Лидия не знала историю брака родителей и их переезда в Миддлвуд, но уловила эту муку, глубокую и пронзительную, точно звук туманного горна. Больше всего отец переживал, всем ли нравится Лидия. Не чужая ли она. Лидия открыла книгу на первой главе. «Принцип 1: Не критикуйте, не осуждайте, не жалуйтесь».

– Восторг, – сказала она. – Спасибо, пап.

Резкость ее тона Джеймс уловил, но пропустил мимо ушей. Еще бы ей не раздражаться – на что ей сдался такой подарок? У Лидии и так полно друзей: чуть не каждый вечер, доделав уроки, она болтает по телефону. Что за глупость – дарить ей эту книгу. И он про себя поставил галочку: надо в следующий раз подарить что-нибудь получше.

А правда была такова: в тринадцать лет по настоянию отца Лидия позвонила Пэм Сондерс. Даже не знала номера – пришлось смотреть в телефонной книге, которая разлеглась на коленях, пока Лидия крутила диск. Помимо телефона в кухне и в кабинете, аппарат был на площадке, у диванчика под окном, куда мать накидала подушек и поставила вялую сенполию. Кто ни пройдет внизу, может подслушать. Лидия подождала, пока отец уйдет в гостиную, и набрала последнюю цифру.

– Пэм? – сказала она. – Это Лидия.

Пауза. Она почти расслышала, как Пэм морщит лоб.

– Лидия?

– Лидия Ли. Из школы.

– А. – Снова пауза. – Привет.

Лидия вставила палец в завитки телефонного провода и поразмыслила, что бы такого сказать.

– Ну… как тебе сегодня контрольная по географии?

– Да ничего. – Пэм щелкнула жвачкой – получился тихий цок. – Ненавижу школу.

– Я тоже, – сказала Лидия. И впервые поняла, что это правда, и от своего признания расхрабрилась. – Слушай, пошли на роллердром в субботу? Мой папа нас отвезет.

В голове мелькнула картина: они с Пэм, смятенные и смешливые, кружат по роллердрому. И как счастлив отец на трибунах.

– В субботу? – Резкая, испуганная тишина. – Ой, слушай, я не могу. Может, как-нибудь в другой раз? – В трубке кто-то забормотал. – Мне пора. Сестре телефон понадобился. Пока. – И щелчок – трубка опустилась на рычаг.

Ошарашенная этим внезапным финалом, Лидия так и сидела с трубкой, и тут у подножия лестницы возник отец. Едва он увидел, что она на телефоне, лицо его просветлело, словно тучи сдуло сильным ветром. Лидия увидела, каким он, наверное, был в юности, задолго до ее рождения, – мальчишка, оптимист, мечты о будущем сияют в глазах звездами. Отец улыбнулся ей и подчеркнуто на цыпочках возвратился в гостиную.

А Лидия так и сидела с трубкой у щеки, сама не веря, до чего легко, оказывается, разбудить в нем эту радость. Вроде бы такая мелочь. Об этом Лидия думала в следующий раз, когда взяла трубку, прижала к уху и шептала: «Мм-м, ага – что-что она сделала?» – пока отец не вышел в коридор, не остановился под лестницей, не улыбнулся и не удалился. Время шло, Лидия воображала девочек, за которыми наблюдала издали, придумывала, что сказала бы, если б и впрямь с ними дружила. «Шелли, смотрела вчера “Старски и Хатч”? Ой, Пэм, это сочинение по английскому – десять страниц, с ума сойти! Миссис Грегсон думает, нам заняться больше нечем? Стейси, ты с этой прической – вылитая Фэрра Фосетт. Вот бы мне такие волосы». Поначалу это была мелочь, и гудок дружески напевал ей в ухо. А теперь эта книжка – и какие уж тут мелочи.

После завтрака Лидия по-турецки села в уголке под елкой и снова открыла книгу. Умейте слушать. Пусть люди говорят с вами о себе. Полистала еще. Помните: вашим собеседникам в сто раз интереснее они сами, их собственные проблемы и желания, чем вы с вашими проблемами.

Нэт в другом углу уткнулся глазом в видоискатель нового фотоаппарата, навел объектив на Лидию и теперь менял фокус, приближая ее и отдаляя. Так он извинялся за то, что не разговаривал с ней, захлопнул дверь у нее перед носом, когда ей совсем не хотелось оставаться одной. Лидия это понимала, но была не в настроении мириться. Через несколько месяцев он уедет, а она останется тут одна завоевывать друзей, влиять на людей и первопроходить в науке. Не успел Нэт ее щелкнуть, Лидия опустила глаза, волосами занавесив лицо. Улыбка говорит: «Вы мне нравитесь. С вами я счастлив. Я вам рад». Вот почему все обожают собак. При встрече они от радости готовы выпрыгнуть из собственной шкуры. Собаки, подумала Лидия. Вообразила себя собакой, покорной и дружелюбной, золотистым рет ривером с черной улыбкой и бахромчатым хвостом, но не складывалось: она не дружелюбна, не чистокровна, не блондинка. Она замкнута и подозрительна, как псина Вулффов – дворняга, вечно готовая к вражескому нападению.